Многие представляют модные показы примерно одинаково — красивая локация, подиум, по бокам сидят зрители, а посередине вышагивают модели в стильных образах. Да, так и есть. Но что, если я скажу вам, что многие модельеры чихать хотели на стандарты и провозгласили себя не просто дизайнерами, а художниками? Вместо кисти и красок у них в руках костюмы, декорации и тела моделей, которыми они вольны управлять.
Чем просто показ мод отличается от fashion-перформанса? В перформансе есть высказывание. И это высказывание либо остро-социальное либо ода во славу технического прогресса. Кому что ближе. Давайте смотреть примеры.
Показ Chalayan осень-зима 2000. Подиум — целая сцена с декорациями: стулья, кресла, телевизор, стол и пара мелочей сопровождающие их. Фоном звучат балканские распевы Bulgarka Junior Quartet. Свет. На сцене 5 человек. Внезапно их одежда трансформируется: подол юбки становится шалью, платье миди укорачивается, а рубашка превращается в длинное платье. Идея трансформации проходит лейтмотивом по всему шоу и в конце бьёт по самому больному даже нас, современных зрителей.
В конце выходят четыре модели, снимают с кресел и стульев чехлы и надевают на себя. Спойлер: чехлы превратились в одежду. В носибельную. А кресла и стулья сложились в чемоданы и благополучно с моделями покинули зал. И это еще не всё!
Девушка подходит к столу, становится в его середину и надевает его как юбку. Занавес. Как тебе такое читатель? Я в диком восторге от таких метаморфоз в мире моды. Но в чем же суть, соль, изюминка, весь сок? Где высказывание? А вот:
В детстве Чалаяну пришлось пережить иммиграцию. Конечно для него это было огромное потрясение. Показ о людях и обстоятельствах, которые трансформируются не всегда в угоду нам. Это о том, как хочется забрать с собой абсолютно все, вплоть до детских воспоминаний, потому что обратно ты можешь никогда не вернуться. Как иногда мода близка к нашей реальности! Настолько, что аж до мурашек на теле и страха в глазах. Это свойство, очень характерное для искусства. Это про эмоции.
В детстве Чалаяну пришлось пережить иммиграцию. Конечно для него это было огромное потрясение. Показ о людях и обстоятельствах, которые трансформируются не всегда в угоду нам. Это о том, как хочется забрать с собой абсолютно все, вплоть до детских воспоминаний, потому что обратно ты можешь никогда не вернуться. Как иногда мода близка к нашей реальности! Настолько, что аж до мурашек на теле и страха в глазах. Это свойство, очень характерное для искусства. Это про эмоции.
Едем дальше. Уже 2001 год, Александр Маккуин, весна-лето. У показа даже имя есть — Voss. Это шоу называют самым депрессивным в карьере модельера. Тут прекрасно и одновременно ужасно всё. Показ проходит в заброшенном автобусном парке. Час зрители сидят напротив зеркальных стен и смотрят на себя. Очевидцы говорят, что многим такое соседство с самим собой доставляло дискомфорт. Маккуин будто спрашивает — «насколько вам нравится смотреть на самих себя? Насколько вам комфортно с собой?» Показ начался, дали свет и зрители увидели комнату с мягкими стенами, а посередине небольшой куб. Болезненную атмосферу психиатрической больницы дополняли модели, которые не ходили грациозной походкой по подиуму, а хаотично двигались, кричали, сходили с ума.
Маккуин так и задумывал. Одну из моделей в платье из ракушек он попросил скинуть его с себя. Это была Эрин О’Коннер. Она говорила об этом действии так: «Выглядело так, будто я сбрасываю с себя боль и броню и просто говорю: «Вот она я».
Прикиньте, в 2001 году люди моды уже говорили о повесточке, которую мы наблюдаем последние пять лет: осознанность и психологическая гигиена. Но вернемся к показу, а точнее его названию. Здесь тоже кроется кусочек пазла под названием «великий смысл». Voss — это название норвежской коммуны, живущей на природе. Тема показа — природа в широком смысле. Природа человека, эмоций, поступков, страхов и т.д. Кульминация была такая: ящик в центре зала распадается, оттуда вылетают мотыльки и мы видим обнаженную женщину в гриме с дыхательными трубками. Это писательница Олли Мишель.
О своем выходе она говорила так: «Мое тело вступит в разногласие с модными воробьями и старыми костлявыми воронами, что будут сидеть в зале. Я то, чего большинство из них боится больше всего. Я — толстая».
Показ действительно очень болезненный и напряжный. Это было больше похоже на спектакль по картинам Иеронима Босха или фотографиям сюрреалистичного фотографа Джоэлема-Питера Уиткина.
Вот так простые вещи, прически и макияж превращаются в ожившие полотна, театральную постановку, поучительный рассказ или стих, об актуальном, близком и болезненном.
