Новое время — новые герои
Несмотря на зажравшуюся современность, сегодня культурная встреча может быть интересной, не душной, познавательной и приятной. Возможно мы в БескультурьЯ не скажем ничего нового, но мы предлагаем старое доброе проверенное — кайф, искусство, общение. Без предрассудков, без пыльного пафоса. Чистый гедонизм. Рецепт от скуки — искренность.
Следующая хорошая новость в том, что кайф, искусство и общение мы предлагаем не только любителям живописи, но и любителям литературы. В рамках лектория БескультурьЯ каждый месяц проходит заседание книжного клуба и это... вечеринка в честь книги. Сбалансированная такая вечеринка — немного лекции, немного интерактива, немного споров о важном, немного вкусного попить, немного искусства. Подробно рассказываем и анонсируем всё в телеграм-канале проекта.
Начало двадцатого века – это настоящий бум (бах-бабах) в искусстве. Оно наконец перестаёт быть привилегией для богатых слоев населения. «Спускается» в кафе и кабаки. Становится поводом не только для утончённых бесед о великом, но и для простого человеческого веселья и даже хулиганства.
Множество свежих идей и концепций, новых людей и взглядов. Эксперименты, дискуссии, борьба с канонами. Искусство неожиданно связывает людей и создает тандемы на века. Чего только стоят футуристы, стихотворения которых учат в школе спустя сотню лет.
Итак, перед нами первая четверть двадцатого века и три страны: Швейцария, Россия, Франция. А ещё — непрерывное культурное развитие. Посмотрим, как искусство становилось частью жизни простых людей.
Приготовьтесь к путешествию во времени.
гаджи бери бимба в кабаре «Вольтер»: вот это ДА!
Кабаре «Вольтер». Цюрих, 1916 год. На сцене друг за другом — мяукание, мычание, гром турецкого барабана. Весь этот шум — не результат всеобщего пьяного помешательства. Мы свидетели создания новой культуры, здесь и сейчас рождается дадаизм.
Это авангардное течение в искусстве. Бессистемное, иррациональное, примитивное. Дадаисты отказываются от каноничного искусства с его законами логики. Они ломают цельное и собирают его в случайном порядке. Вы наверняка видели проявления дадаизма — коллажи (и, наверняка, ассамбляжи) и стихотворения из выдуманных слов. Ниже приводим примеры (читать на свой страх и риск):
«гаджи бери бимба»
(Современные «эзотерик бимбо», это вы?)
(Современные «эзотерик бимбо», это вы?)
«гландриди лаули лонни кадори»
(Мы можем только гадать...)
(Мы можем только гадать...)
Как это случилось? В 1915 году двое дадаистов (а также супруги) Хуго Балль и Эмми Хеннингс приезжают в Цюрих. Они решают открыть здесь кабаре, где могли бы собираться деятели искусства. Ян Эфраим, владелец небольшого бара на Шпигельгассе, разрешил им использовать заведение для этой цели. Осталось только призвать творческое население Цюриха, чтобы собраться в команду и творить. И сделать это было не так уж и сложно. Балль и Хеннингс опубликовали объявление в газету с призывом всех творцов наведаться в гости. И на открытии собралась целая толпа, а вместе с ними и желающие сотрудничать.
«Появилась, то и дело кланяясь, депутация из четырех восточного вида человечков с папками и картинами под мышкой. Они представились: Марсель Янко — художник, Тристан Тцара, Жорж Янко и еще один господин, имя которого я забыл. Случайно с нами оказался Арп, и мы без долгих слов обо всем договорились. Очень скоро шикарные «Архангелы» Янко уже висели рядом с другими замечательными вещами, а Тцара в тот же вечер прочитал несколько старомодные стихи, которые он изящным движением доставал из карманов пиджака.» — Так писал в своих воспоминаниях Хуго Балль
Началась кипучая деятельность. Каждый вечер дадаисты устраивали представления. Программа всегда была несколько хаотична. Но все это — полет фантазии авторов, которые ни в чем себя не ограничивали. Музыкальные номера, чтение литературных произведений представляли в духе перформансов.
«Мы производили адский шум. Публика вокруг орет, хохочет и всплескивает руками. Мы отвечаем на это влюбленными вздохами, громким рыганием, стихами, криками «му-му» и «мяу-мяу» средневековых брюитистов. Тцара подрагивает задницей, словно восточная танцовщица, исполняющая танец живота, Янко играет на невидимой скрипке и кланяется до земли. Эмма Хеннингс с лицом Мадонны пытается сделать шпагат.
Зал заполнен журчащей толпой из примерно пятидесяти местных буржуа, туристов, студентов, демонстративно курящих длинные глиняные трубки, проституток, шпионов и разного рода богемы.» — пишет Грейл Маркус.
Это место было своеобразным интернациональным пристанищем в разгар Первой мировой войны. Швейцария была нейтральной и свободной территорией, куда съезжались со всей Европы. Здесь можно было абстрагироваться от грохота пушек и удариться в культурную жизнь. Поэтому тут и образовался центр «самоновейшего искусства» и художественного развлечения.
Искусство переселилось из аристократических салонов в кабаки и стало жить по собственным, никому не подвластным правилам. К апрелю 1919 кабаре собирало уже 1,5 тысячи человек. И были это люди абсолютно разные. По вечерам для эмигрантов — русские, по воскресеньям — швейцарская молодежь. Даже немецкие экспрессионисты крутились в Вольтере. Кое-кто из них посещал кабаре, некоторые вступали в труппу. Рудольф фон Лабан, хореограф и новатор в танцевальном искусстве, приходил на выступления своих танцовщиков.
Танцы на столах в «Кафе поэтов»
Примерно в это же время — ну может на пару лет пораньше — в 1913 г. русские футуристы отправились в турне. 27-летний — уже опытный поэт — Игорь Северянин знакомится с 20-летним Владимиром Маяковским и влюбляется в его талант. Он решает, что было бы неплохо взять молодого и дерзкого творца в гастрольную труппу. А Маяковский тем временем приглашает в турне товарищей из художественного объединения «Гилея» — Давида Бурлюка и Василия Каменского. За три месяца гастролей футуристы объехали 16 городов, прочитали перед публикой стихи и устроили по сенсации для каждой из местных газет.
Молодые поэты эпатировали публику. Неподготовленные зрители шокировались, увидев женскую кофту на Маяковском и разрисованное узорами лицо Бурлюка. А ведь они еще и на святое посягали! На Пушкина, Достоевского. Хотели их сбросить куда-то с парохода… Последнее публике совсем не нравилось, поэтому поэтов почти на каждом выступлении ждал недовольный свист. Но этого они и добивались. Маяковский, Бурлюк и Каменский с Северяниным в итоге разошлись, так как взгляд на искусство у них все-таки был разным. И выступать продолжили по отдельности.
Футуристы — это про авангардные жесты и перформансы, про игру на публику. И на публику простую. В 1917 году уже опытные поэты-ораторы открывают «Кафе поэтов», где собираются рабочая молодежь, солдаты и даже недавние буржуа. Кафе поместили в здании бывшей прачечной в Настасьинском переулке на Тверской. Профинансировал открытие московский богач Филиппов, знакомый Каменского.
При входе – распятые брюки Есенина. Пройдя подальше, на стенах встречаешь слона, нарисованного Маяковским, глаза и женскую грудь кисти Бурлюка, лоскуты, бусы и бумажные буквы, висящие под потолком. В общем, сразу понятно, что тут обосновались футуристы.
Публика приходила достаточно поздно, мероприятия обычно начинались после 22 часов.
Часам к десяти вечера к футуристам стекалась публика. Приходили завсегдатаи: владелец кинематографического ателье Дранков, Филиппов, друг и издатель Маяковского, режиссер А. О. Гавронский, Ф. Я. Долидзе, устроитель вечеров и выступлений поэтов, покойный В. Е. Ермилов, журналисты Д. Полковников, Н. А. Равич и многие другие… Сходились поэты, приходила публика и, наконец, около одиннадцати появлялись и сами «киты». Никакой официальной программы обычно не было, попросту решали в директорской, что публики достаточно, можно начать выступления и Гольцшмидт отправлялся на эстраду поучать «опрощению жизни». — Николай Захаров-Мэнский «Как поэты вышли на улицу»
В кафе был своеобразный «открытый микрофон». Выступали поэты, композиторы, художники, актеры, а публика оценивала выступления и начинала дискуссию. Маяковский часто затевал споры и втягивал в них гостей. Он вызывал их на сцену и начинались дебаты… Многие приходили только за тем, чтобы поскандалить или понаблюдать за горячей дискуссией. Под конец вечера люди уже начинали танцевать на столах.
Главное: всё вокруг искусства! По описанию немного напоминает вечеринки БескультурьЯ...
Пили вино из консервных банок и читали
Немного отвлечемся от кафе с кабаре и отправимся в уютный книжный магазин «Шекспир и компания» в Париже 1919 года. Повсюду антикварные вещи, удобная мебель, ковры. Люди обсуждают книги за чашкой чая и мило беседуют. Нетипичная концепция для книжного магазина, не так ли?
И это неудивительно, потому что у Сильвии Бич, основательницы магазина, не было особых коммерческих планов на это место. Она скорее хотела создать клуб по интересам, место сбора любителей литературы. Здесь Сильвия продавала только те книги, которые читала и любила сама. Поэтому с удовольствием обсуждала их с гостями. Вообще, «Шекспир и компания» был достаточно многофункциональным местом: и библиотекой, и издательством, и клубом для писателей.
За пару лет магазин превратился в культурный центр, куда успели заглянуть Эрнест Хемингуэй, Бернард Шоу, Генри Миллер и другие люди с фамилиями, которые вы наверняка знаете. Хэмингуэй в мемуарах двже писал, что очень любил это место за уют и доброту хозяйки. В трудный период он часто брал там книги на время, когда денег на их покупку у него не было.
«После улицы, где гулял холодный ветер, эта библиотека с большой печкой, столами и книжными полками, с новыми книгами в витрине и фотографиями известных писателей, живых и умерших, казалась особенно теплой и уютной. Все фотографии были похожи на любительские, и даже умершие писатели выглядели так, словно еще жили.
У нее (Сильвии) были красивые ноги, она была добросердечна, весела, любознательна и любила шутить и болтать. И лучше неё ко мне никто никогда не относился.» — Эрнест Хемингуэй, «Праздник, который всегда с тобой»
Спасибо, Эрнест, теперь мы все думаем о ногах Сильвии Бич...
А в нескольких шагах стоял книжный магазин другой любительницы литературы – Адриенн Монье. С Сильвией они были очень дружны и потому вместе создавали «культурный квартал», где любители литературы могли еще и хорошенько повеселиться. Гости Адриенн, которые оставались допоздна, пили красное вино из пустых банок из-под тунца и угощались закусками хозяйки. А потом приходили музыканты Эрик Сати и Франсис Пуленк, и устраивали концерты.
Пока что опять похоже на вечеринки БескультурьЯ...
В 1920 году Сильвия Бич знакомится с Джеймсом Джойсом, тем самым, который написал один из наиболее сложных романов всех времен и народов – «Улисс». Как раз в начале двадцатых годов это произведение было почти закончено. Сильвию восхитил талант Джойса, и она предложила себя в качестве редактора.
Путь издания «Улисса» был сложен. Проблем было много: от финансовых трудностей до капризов Джойса. Для самой Сильвии этот опыт был не очень удачен, так у писателя оказался непростой характер. В итоге она оказалась на грани банкротства. Но страсть к литературе не угасла и магазин — а с ним и литературный клуб — продолжал жить.
Так, в трёх разных местах в одно время творилось начало «свободного искусства», из которого потом выросло всё то что мы с вами называем искусством современным.
